Виктор Едрёнкин – молодой ученый, который собрал 30 непризнанных специалистов, чтобы продвигать проекты по спасению природы. Интересных идей здесь уйма: от разведения микроскопических водорослей до производства электричества из морской воды Крыма. О том, как непросто их продвигать в жизнь, он рассказал газете «Охрана труда и промышленная безопасность».

Не водоросль, а завод

— Виктор Алексеевич, Интернет, говорит, что микроскопические водоросли уже давно исследуются. Они хоть и очень маленькие, но могут широко применяться – для очистки воды, в сельском хозяйстве, медицине и даже как топливо. Правда, в основном за границей. А у нас их использование набирает обороты?

— Культивируются они в основном в Европе, Индии, США, Китае… На биоэтаноле из водорослей даже самолеты запускали. Испытания прошли успешно. До нас все немного медленно доходит. Четыре года назад, когда уезжал из штатов, в аэропорту я увидел плакат: «Биотопливо из водорослей». Приехал на Родину, говорю коллегам: «Надо этим заняться». Мне покрутили пальцем у виска: мол, дурачок, что ли. Через год оказалось, что это и вправду перспективно. Главное, конечно, рентабельность. Да, за границей литр биотоплива стоит 17 долларов. У нас бензин – 37 рублей. Но чтобы его получить, нужны колоссальные затраты времени и денег: на разведку нефтяных месторождений, добычу, транспортировку, переработку. То же, например, с биотопливом из рапса, пшеницы. Для возделывания сельхозкультур нужны огромные площади земли.

С водорослями все проще. Достаточно света, воды, питательной среды (набора солей). И получается чистейшая биомасса, богатая микроэлементами. Ее можно использовать как подкормку для растений, крупнорогатого скота, птиц, очистки водоемов. Да что там, для питания самого человека. Сегодня аптечные витамины на 90% состоят из мела. Остальное – химия, которая непонятно как усваивается в организме. А тут живой комплекс витаминов. В такой бедной стране как Индия уже 18 заводов с водорослями. Их используют в косметологии, детям дают как конфеты. Правда, для производства нужен подходящий климат.

— У нас, видимо, он не совсем подходящий?

— Сейчас мы выращиваем микроводоросли. Модифицируем питательные среды и селекционируем более продуктивные штаммы. Действительно, сложно. Нужны условия. Но выход есть: закрытые фотосистемы с искусственным солнцем. Благо Китай снабжает нас большим количеством светодиодов различных спектров. И они потребляют меньше электричества, чем обычные лампочки. Главное – не просто вырастить, а получить продуктивную биомассу для реализации.

На данный момент сотрудничаем с ЗАО «Опытный завод Нефтехим». Проводим лабораторный эксперимент. Добавляем в отходы производства суспензию водоросли хлореллы и смотрим, как меняется химический состав. Пока результаты очистки обнадеживают. Если предприятие удовлетворят результаты, то можно поставить установку, которая будет очищать все стоки. Главное — если даже при производстве микроводорослей произойдет авария, розлив жидкости окажет благотворное влияние на почву. Вода при выращивании фильтруется этими же живыми организмами и идет обратно в оборот.

Впоследствии планируем внедрять такую технологию очистки на предприятиях, где есть оборотная вода. Для этого мы уже разработали фильтры и сорбенты для блочной очистки: сначала от тяжелых соединений, а потом — культуральной жидкостью.

— Где выращивали хлореллу?

— Это адаптированный аборигенный вид. Выделен в Башкирии из почвы и воды. Также несколько видов я привез с островов Шри-Ланка и Бали. Там люди возделывают огороды в горах. Чайные плантации, здоровенные огурцы и помидоры, – все это на неплодородной глинистой почве. Земля бедная, но везде пропитана слизью. При этом жители не используют никаких удобрений и фунгицидов (химических веществ от грибковых болезней растений). У водоросли антибактериальные свойства, плюс она стимулирует рост растений. Это актуально для наших садоводов.

Ну, и… дома у меня везде водоросли. Я недавно экспериментировал с куриным пометом. Разбавил его в воде, добавил хлореллу. В течение месяца она практически полностью очистила жидкость. Это настоящий мини завод переработки. Там происходят различные химические реакции. Что добавишь в питательную среду, то он и произведет. Правда, это не техника, под живой организм нужно подстраиваться. Передержишь освещение – жди гибель. Однако все эти вопросы решаемы.

Свет — из глубин морских

— Кажется, вы еще знаете, как «экологично» получать ток…

— Я как-то обнаружил сведения, что на Черном море глобально исследуют получение электричества из сероводорода. В морской воде (особенно на глубине) его около 95%. Из-за периодического выброса газа на поверхность, бывают возгорания. Об этом умалчивают. А в Болгарии есть профессор Венко Бешков, которого финансирует Евросоюз. Его установка окисляет сероводород из моря и вырабатывает электричество. Окислительно-восстановительная реакция — принцип любого аккумулятора. Или как в опыте с лимоном: если вставить в него два разных металла, можно зажечь лампочку.

В Турции также исследуют получение электричества из вод Черного моря. Однако в тех краях проблема – мелкий берег. Поэтому работники вынуждены арендовать корабли.

Мы планируем использовать море Крыма. Побережье там глубоководное. И проблемы с электричеством есть. Все упирается в финансирование — на поездки туда, строительство пилотной установки. Здесь нужно сотрудничество не только с инвестором, но и с государством. Потому что потребуется внушительная научная, инвестиционная база. Но дело этого стоит. По сути можно забыть про теплоэлектроцентрали, дать жизнь неиссякаемому источнику энергии.

В лаборатории мы получили катализатор из отходов предприятий. Он позволит ускорить окисление и улучшить способ выработки. Сейчас работаем над ячейкой, которая будет не только проводить, но и накапливать электричество. Вроде генератора. Отходы производства можно также выгодно использовать. Сера пойдет на асфальт (добавление её в битум дает качественное покрытие). Водород можно предложить тем же ТЭЦ. Думаю, если бы проект был провальным, Евросоюз не стал бы финансировать такое производство.

— Зачем ехать в Крым, если у нас есть производства, которые оставляют сероводородные следы?

— Да, я встречался с руководством «Башнефти», показывал схемы, предлагал соорудить установку на выходе сероводорода. Можно покрывать нужды электричества самого предприятия. Но пока там не готовы к затратам.

Почему «горят» идеи?

— Вы занимаетесь сразу несколькими проектами. Не лучше выбрать один и довести его до конца?

— Я придерживаюсь другой политики. Нужно «следить за модой». Например, вчера инвесторы вкладывали в ITтехнологии. За новое приложение получали миллионы долларов. Сегодня они уже не привлекательны. Люди вкладываются в биотехнологию, хотят очищать окружающую среду.

А вообще инвесторы прогорают из-за пустого ожидания прибыли. Я считаю, если уж вложил деньги в проект, ты должен не просто требовать, а жить им — сидеть с учеными и вникать в суть дела. В той же загранице обычно так и происходит.

— Вы учились и работали в штатах. Почему не остались там?

— Я со школы занимался наукой. Однажды на урок пришла преподаватель педуниверситета. Она набирала группу для научных проектов. Из десятерых остался я один. Исследовал влияние металлургического завода на город Ашу в Челябинской области. Потом побеждал во всероссийских конкурсах, выиграл премию президента РФ и … уехал на стажировку в США. Через год вернулся домой. Патриот. Там не хватало свободы. Деньги, конечно, давали. Но приходилось трудиться как овечке.

Можно, сказать, за границей всех приезжих используют. На самом деле, поступить в американский университет – не проблема любому желающему. Надо только владеть базовым английским и выбрать тематику в науке. А потом – написать сообщение преподавателю: мол, занимаюсь тем-то, мне было бы интересно с вами работать. Каждый заграничный профессор имеет право на 2-3 ассистента за счет учебного заведения (причем студенту оплатят и жилье). В итоге к ним в копилку идут научные достижения (это и в Китае, и в Германии…).

Наши ученые не могут реализовать идеи. Даже если выигрывают гранты. Из собственного опыта: выигрываешь на конкурсе 30 тысяч, при прохождении через университет сумма снижается до 20 тысяч. И что с ними делать, учитывая стоимость реактивов и другие затраты? Кроме того, уйдя с головой в гранты, можно забыть о самой науке.

Система патентов сегодня — простое разбазаривание научных достижений. Любой патент можно обойти. И никакой суд не докажет кражу чужой идеи. Кроме того, многие опыты, если их повторить, в результате ничего не дадут. Авторы приводят недостоверную информацию. А проверить ее некому. Также пишутся кандидатские.

С инвестициями тоже сложно. Более 400 проектов ежегодно отправляются в Академию наук от желающих развивать производство. Однако нет экспертного совета, который мог бы оценить — будет ли работать проект. И это по всей России. Юридическую и экономическую оценку еще можно получить. А технологическую – нет (рассчитать технологический регламент, рентабельность производства, в том числе среди других стран). Нет специалистов. А так называемые технологи не работают в лаборатории. Сидят по кабинетам…

— Говорят, из-за спада финансирования, ученых сокращают в плановом порядке. Ваше объединение — крик души людей, которые хотят развивать науку?

— Да, на пару с ученым, бывшим сотрудником института геологии, Сергеем Ковтуненко год назад создали специализированное научное производственное объединение «Green Terra». Это компания больше общественная, чем коммерческая. Собрали умных людей — от школьников до пенсионеров, — кто борется за свои идеи и пытается внедрить их в производство. Они даже бесплатно готовы работать. На сегодня у нас около 30 специалистов. Арендуем лабораторию. Мы можем провести анализ, дать оценку производству. Девиз компании – «Новый взгляд на старые вещи».

По материалам газеты»Охрана труда и промышленная безопасность» http://otp-bez.ru/